Мугам на валиках фонографа

Ежегодно 27 октября отмечается Всемирный день аудиовизуального наследия. Он был учрежден по инициативе UNESCO для привлечения внимания общественности к сохранению аудио- и видеозаписей, важных с точки зрения истории и культуры стран и народов.

Этот праздник – прекрасный повод воздать должное усилиям специалистов, которые разыскивают, реставрируют, хранят и пропагандируют значимые для человечества записи.

Сегодняшнее наше интервью – с одним из этих специалистов, директором Государственного музея музыкальной культуры Азербайджана, заслуженным работником культуры Азербайджана, доктором наук по искусствоведению Аллой Байрамовой. Речь пойдет о таких экспонатах музея, как копии раритетных аудиозаписей азербайджанского музыкального фольклора из экспедиций 1920-1930-х годов, хранящихся в Институте русской литературы Российской академии наук (известен также как Пушкинский дом), – их обнаружении, приобретении и значимости для отечественной культуры.  

– Для начала расскажите, пожалуйста, каким образом записи азербайджанского музыкального фольклора оказались в Пушкинском доме…

– Все фонографические записи научно-исследовательских экспедиций Ленинградской государственной консерватории изначально хранились в отделе фольклора Института по изучению народов СССР Академии наук (ныне Институт этнологии и антропологии им. Н.Н.Миклухо-Маклая). В 1930-е годы отдел перевели в Пушкинский дом, где эти экспонаты стали достоянием его Фонограммархива.

Среди них есть записи двух экспедиций 1927-1929 годов, отправленных «для изучения крестьянской песни и музыки» на Южный Кавказ, в тогдашнюю Закавказскую ССР, а точнее, в две ее автономные республики – Грузию и Армению. Эти записи привлекли мое внимание, так как там звучит и азербайджанская музыка, в том числе мугам.

– Выходит, экспедиции в Грузию и Армению выявили там исполнение азербайджанского мугама?

– Да, именно. А также азербайджанских народных песен и танцев. Впрочем, в Грузии участники экспедиций охватили исследованиями только Тифлис. Остальные же населенные пункты, отмеченные в их полевых записях, относятся к Армении – это город Иреван и ряд сел таких районов, как Нор-Баязитский, Ленинаканский, Ширакский и Зангезур. Неудивительно, что руководителем обеих экспедиций был композитор и музыковед, сотрудник Ленинградской консерватории Христофор Кушнарев – этнический армянин. Его знание армянского языка наверняка было полезным в таких поездках.  

Показательно, что большинство названий сел, указанных в документах экспедиций, имеет азербайджанское происхождение: Гаракился, Гушбелек, Каравансарай, Ашагы Арджиман, Гулахлар, Гезелдере, Молла Муса, Гырхдеирман, Базарчай, Шихляр... Ведь исторически это были исконно азербайджанские земли или же как минимум – места совместного проживания азербайджанцев и армян, но они отошли Армении в силу известной политики имперских российских и советских властей.  Позднее все эти названия были изменены на армянские. Это легко проследить по интерактивной карте «Азербайджанские топонимы в Армении».    

– А в документах этих коллекций как-то отмечена роль азербайджанской музыки в аудиозаписях экспедиций?
– Члены экспедиций Кушнарева записывали музыкальный фольклор в исполнении не только грузин и армян, но и курдов, русских (староверов), персов. И, конечно, азербайджанцев. В частности, в экспедиционных описях встречаются имена шести азербайджанцев – исполнителей мугамов или песен. Это «Зяргяр» Махмуд Абдул Ализаде Якубов (Нуханский) из Тифлиса, Гасан Гусейнов из села Шихляр, Абдулазим Агаханоглу из села Гулахлар, а также трое жителей села Гергер – Ахмед Гюльмамедов, Гусейн Исмайлов и Рустам Аббасов.   
Но, как известно, этноним «азербайджанцы» окончательно закрепился в языках позже, а тогда, в конце XIX – начале XX века, азербайджанцев называли и татарами, и персами, и турками. Вот и в документах этих экспедиций многие азербайджанские песни, исполняемые армянами, указаны как «местные татарские» либо «на татарском языке». Между тем именно образцы азербайджанского фольклора составляют изрядную часть записей в данных коллекциях. Это прежде всего мугам («Раст», «Чаргях», «Хиджаз», «Махур», «Шур», «Баяты Шираз», «Мирза Хусейн Сейгях»), а также песни и танцы – «Сары гялин», «Кероглу», «Отузбир», «Халабаджи», «Чобан баяты» и т.д.

При этом азербайджанцы – что на записях из этих коллекций, что по данным других источников, – исполняли только свой родной фольклор, включая мугамы. А армяне охотно исполняли азербайджанский музыкальный фольклор, но мугамы они не пели, только играли.

Интересно, что сразу несколько номеров, исполненных армянами, называются «Алагез» – это прежнее, азербайджанское название горы Арагац на территории современной Армении. Близ этой горы находились два села с одним и тем же азербайджанским названием – Гезелдере, и оба были охвачены экспедициями Кушнарева. В дальнейшем, кстати, одно из них было переименовано в Гехнадзор, а другое – в Гегадир.

Не менее любопытны попавшие на некоторые записи одобрительные возгласы слушателей на азербайджанском языке – «Саг ол!» и «Гурбан олум!» Исполнителями – а значит, и слушателями – там выступают армяне. Значит, армяне заимствовали не только сами образцы музыкального фольклора азербайджанцев, но и элементы ритуала их исполнения. 

– Как выглядят аудиозаписи тех экспедиций и какую работу проделал с ними ваш музей?

– Записи каждой из двух экспедиций представляют собой коллекцию восковых валиков. Каждый регистрационный номер имеет продолжительность 4-6 минут и может включать в себя от одной до трех музыкальных единиц – это может быть песня, танец, раздел мугама. Иногда звучание мугама начинается на одном валике, а продолжается на другом.

При поддержке Юрия Ивановича Марченко, заведовавшего в те годы, более десяти лет назад, Фонограммархивом Пушкинского дома, я провела работу по изучению этих коллекций и по итогам исследований представила в Министерство культуры нашей страны отчет с просьбой приобрести копии всех записей этих двух экспедиций. В результате в Санкт-Петербург были направлены сотрудники Министерства культуры Азербайджана, которые решили вопрос оплаты и затем привезли копии звукозаписей в Баку.

– Кстати, а почему эти коллекции были скопированы полностью? Ведь не все записи посвящены азербайджанской музыке…

– Отчасти потому, что так было легче и проще с точки зрения оформления документов. Но главное, некоторые записи в коллекциях имеют весьма низкое качество, вплоть до того, что за хрипами нельзя даже разобрать языка исполнения. Восковые валики изнашиваются от прослушивания, а эти коллекции пережили еще и трудности хранения во время блокады Ленинграда. Не хотелось бы из-за проблем с качеством звука упустить что-либо интересное для науки. Ведь есть надежда, что развитие технологий может позволить очистить, отреставрировать эти записи в дальнейшем. И тогда нас, возможно, ждут интересные открытия…